Этот день Джим собирался провести в автомастерской. Вчера пол ночи он помогал друзьям-кабельщикам делать проводку в мэрии, а поэтому сегодня с утра он был злее, чем обычно. Даже вечно фамильярный с Сандеем босс – толстозадый увалень Фил – сегодня сторонился Джимми, дабы не попасть под случайный огонь. В обращении с боссом, надо сказать, Джим был той ещё сволочью и никогда не стеснялся крепких выражений, всегда высказывал всё напрямую. Фил терпел по той простой причине, что Сандей приносил неплохой доход автомойке, ведь у него, как у одного из лучших автомехаников города, были свои постоянные клиенты из расы богатых и знаменитых, готовых отваливать кругленькие суммы за починку драгоценных «Кадиллаков».  Джим прекрасно знал о том, что босс неплохо разжился на его работе (даже открыл прилегающую к автомастерской мойку), а потому позволял себе болтать всё, что угодно. Конечно, порой, Фил не выдерживал и одёргивал Джима, тот затихал, но минут на пятнадцать. Затем всё начиналось сызнова.
В автомастерской Джим чувствовал себя как рыба в воде. Парни и девушки, работавшие там, за долгое время стали его семьёй, хотя Сандей по-прежнему не числился в официальном списке сотрудников, по причине его частой работы с представителями преступной элиты, которым даже своего механика лишний раз светить не хотелось. Но, как во всех коллективах, в автомастерской нередки были ссоры и распри. Чаще всего их причиной становился Джим, вечно всем недовольный: то помощник положил не туда инструменты, то мойщики растащили запчасти. Больше же всего недомолвок у Сандея было с – теперь уже бывшим – аэрографом, которого Фил недавно попёр за беспробудное пьянство и нежелание появляться на работе. Не любил Джим аэрографов, как и других художников, в принципе. Он не мог удержать себя от критики, хотя и рисковал раскрытием своего прошлого. Ни один из пятерых аэрографов, работавших в автомастерской за последние три года, не удовлетворял Джима. Усмешки друзей и заявления типа «рисовал бы тогда сам», вызывают у Сандея несколько неадекватную реакцию. Просто им невдомёк, что перед ними бывший художник, как истинный герой эпической поэмы, отрёкшийся от своего занятия из-за неразделённой любви.
С утра всё шло как обычно. Джим копался в машине постоянной клиентки, пожалуй, слишком часто разбивавшей своё авто и, очевидно, питавшей слабость к своему автомеханику. Впрочем, Джима мало заботили женщины среднего возраста, с достатком, видевшие в его лице не только заблудший субъект общества, который необходимо перевоспитать, но и весьма неплохо сложенного мужика.
Время близилось к обеду, когда Джимми закончил все дела с машиной, и спокойно болтал с помощником, ожидая, когда стрелка часов доползёт до назначенного часа и можно будет пойти поесть. Сандей не был голоден. Он, вообще, мало ел, но тухлая атмосфера автомастерской давила на него, как на истинно творческую личность. Ему хотелось сменить обстановку, и он думал лишь о том, как бы поскорее свалить, пропуская мимо ушей слёзные жалобы помощника на свою подружку, которая от него залетела, а потом то ли оказалась мужиком, то ли его сестрой.
Фил, получивший от Джима с утра втык за то, что передал машину, которую чинил Сандей, другому механику, решил отыграться на своенравном подчинённым и велел Джимии уйти на обед последним (в обеденное время на посту оставалась только секретарша Фила – пышногрудая блондинка, вожделенная мечта всех механиков и мойщиков).
Джим уже успел отпустить помощника и трижды не самыми добрыми словами помянуть босса, когда к мастерской подкатил какой-то мужик, тащивший на буксире жалкого вида машинку. При взгляде на это Джим машинально закрыл лицо руками: «Ещё одна», - промелькнуло у него в голове.
Хозяйкой машины оказалась… да, блондинка, но совершенно не шлюховатого вида, как ожидал Джим, а вполне приличного, свойского. Сандей тут же погрузился в созерцание фигуры пришелицы. Ведь появление девушки всегда привлекало внимание мужской части «населения» мастерской. Надо сказать, Джим был большим поклонником женской красоты, пускай и слыл заядлым женоненавистником. Он действительно не терпел женщин, но только определённого рода: слишком помешанных на себе и своей внешности, слишком много думающих своими безмозглыми крашеными головками, которые Джиму так и хотелось разбить об асфальт.
Новоприбывшая барышня бойким шагом подошла к одному из самых старых и ненадёжных механиков. Из этого Джим сделал вывод, что она не местная, ведь все жители Боулдера были в курсе, кто круче всех сечёт в машинах.
Джим развалился на сложенных в стопку шинах и наблюдал за тем, как механик отказал несчастной. «Не повезло тебе», - подумал Сандей. Вдруг, к его несчастью, взгляд блондинки устремился на него. Очевидно, Джим слишком сильно увлёкся изучением её прелестей, совсем забыв о приличиях, чем привлёк хотя бы подсознательное внимание девушки… Теперь бойкие шаги, показавшиеся Джиму сходными с поступью Сатаны, что в час Страшного Суда, распахнёт врата в Ад для грешников. Сандей нервно сглотнул. Меньше всего ему хотелось общаться с незнакомкой, копаться в её машине, решать её проблемы. Джиму хотелось на обед, поболтать с друзьями, съесть грёбанный бургер. Похоже, теперь обед обламывается.
Блондинка обратилась к Сандею с милой улыбкой и вопросом, не сможет ли он ей помочь. Перво-наперво в ответ она получила лишь испуганный кроличий взгляд Джима, а об улыбки не могло быть и речи. Он и так редко улыбался. Лишь в моменты искреннего счастья, от которого сейчас он был так далёк.
- Фииил! – было первым, что вырвалось из уст Джима, спустя несколько секунд молчания. Офис начальника отозвался гробовой тишиной. «Ушёл обедать, мразь», - бросил про себя Джим. Послать блондинку куда подальше он в любом случае не мог, потому что таков закон автомастерской – все клиенты должны быть обслужены и счастливы. Фил же мог спихнуть дамочку кому-нибудь менее опытному. Быстро изобразить крайнюю занятость Джиму тоже не удалось. Хотя бы по причине того, что он полулежал на автомобильных шинах, и всё его существо было исполнено лени и безмятежности аккурат до приезда блондинки.
- Пошли, посмотрим на твою колымагу. - Мрачно ответил, наконец, Джим на вопрос девушки и зашагал к её машине. «В конце концов», - рассуждал он: «Я не обязан быть вежливым с клиентами».
Подойдя к машине, Сандей критично оглядел её, потом открыл капот, из-под которого на механика повалил дым. «Потрепала тебя эта сучка», - Джим покачал головой, поглядев на вусмерть сгоревшие провода.
- Пиздец машинке-то твоей, детка, - бросил Сандей хозяйке, как подруге. – Починить нельзя… То есть, я мог бы. Но задорого. И времени понадобиться много.
Никогда в жизни Джим не разговаривал так дерзко с клиентками. Ему было интересно посмотреть на реакцию этой блондинки. Он предположил, что она оскорбится и уйдёт в расстроенных чувствах, а заявится под вечер с деньгами и просьбой починить как можно скорее. Они всегда так делают. Даже самые стервозные. А у этой лицо настоящей стервы.
Сандей захлопнул капот.
- Вот напокупают себе прав, а потом машины страдай, - Джим любовно провёл бледной рукой по разогревшемуся почти до температуры Солнца капоту. – Ну, ничего, будешь у меня в норме.
Джим всегда искренне сочувствовал многострадальным женским машинам, претерпевающим такое, чего не приснилось бы ведьмам, попавшим в лапы инквизиторов. Он жалел эти старые колымаги и дорогущие автомобили. «Один хер – водить не умеют», - говаривал он своим приятелям. И был прав. Мало кто из женщин умел водить по-мужски, ведь у мужчин своя логика, а на дороге правит именно она.
Борясь с диким желанием выпроводить так поначалу приглянувшуюся ему блондинку вместе с её машинкой нахуй из автомастерской и пойти обедать, Джим попытался улыбнуться. У него не получилось. Должно быть, со стороны он выглядел как придурок. Хотя ему было без разницы. Он никогда не замарачивался тем, что о нём подумают другие. Просто делал и всё. Ещё с тех времён, когда Ханна была с ним. Возможно, это она научила Сандея этому: насрать на всех и делать то, что делаешь. Лучший совет из всех, что можно дать человеку, сбившемуся с пути. Но прислушается ли он, поймёт ли – другой вопрос. Будет ли у него желание откликнуться на это, хватит ли смелости протоптать собственную дорожку, победить долбанные стереотипы? Ведь это могут далеко не все.
Вернувшись в реальность, Джим поглядел на клиентку: светлые волосы, открытая майка, рваные джинсы: всё очень органично смотрелось на её худом теле.
Ну вот, он опять ведёт себя как сексуальный маньяк.
Что ж, это выход. Может, она испугается его и сбежит.
Наконец, Джиму удалось расплыться в улыбке. Он в самых ярких красках вообразил себе побег клиентки, вставшей ему почти поперёк горла.
Наверное, снова выглядел как дебил: «Похуй».